Культурный центр ДОМ

23 марта 2007

- Сергей, как в Вашей жизни появились духовые инструменты?

С.К.: Где-то года в 4, наверное, меня мама привела в музыкальную школу, даже не мама, честно говоря, а бабушка (у меня бабушка вообще герой просто). И там меня спросили: «На чем будешь играть?». Ну я тогда уже в музыке ориентировался более-менее, но только в классической музыке и в рок-музыке, и я сказал: «Или балалайка, или флейта». И они говорят: «А почему у тебя такой выбор?» А мне очень нравится звук балалайки, сумасшедший звук, просто бесподобный, и флейта мне нравилась, потому что это было связано с «Jethro Tull». Брат поставил мне его альбом, когда я еще совсем маленький был, ну и он на меня произвёл впечатление очень сильно. А поскольку балалайки не было – выбрали флейту. Педагог, у которого я занимался, был замечательный, но он умер, я у него два или три года отзанимался и он умер, и пришла какая-то молодая девушка. Это была катастрофа. Я не помню, как ее зовут, какая-то Лиана Пальмовна или что-то в этом роде. Экзотическое имя у нее было. Она была женщина очень жесткая и то ли линейкой, то ли руками (у нее такие длинные руки были видимо), то ли палкой даже била меня. Я старался, учился, но видимо не очень хорошо, и она прямо била меня то по голове, то по плечам, то по рукам. А может у нее была просто нереализованная любовь какая-то… вот… и я, может, был объектом этой любви, но вряд ли, наверное, потому что я бы тогда сразу понял и как раз у нас бы завязались какие-нибудь другие отношения. Ну вот, и параллельно я занимался музыкой, которая не так особо была распространена, я имею в виду музыка неофициальная, не та, которую крутили по радио, телевидению, но сейчас она доступна и во многом не представляет интереса для современной публики.

- Можно ли то, чем Вы сейчас занимаетесь, назвать этникой?

С.К.: Для меня всегда существует рок, джаз, фольклор и классическая музыка. Я был воспитан как классический музыкант, и в то же время мне нравился такой инструмент, как волынка, я от нее просто с ума сходил с детства. Помню, что когда был маленький, была только первая и вторая программа передач. А я симфонической музыкой интересовался. И вот по одной шла программа «Время», а по второй – час симфонической музыки. И вот я сидел, ел яблоко, витамины поглощал, смотрел симфоническую музыку. Там Дударова дирижировала, и еще много чего интересного было… И в какое-то воскресенье была передача «Международная панорама», я услышал как играет волынка – все, башню снесло просто напрочь. Я «заболел», искал этот инструмент, но возможности такой не было его найти. Но в подростковом возрасте (мне было лет 16, наверное) я услышал такой инструмент, как жалейка. Это русский народный инструмент, рожок. И меня этот инструмент очень заинтересовал, и от него я пришел к волынке. И вот постепенно я обрастал одними инструментами, другими... И, в основном, я играю на тех инструментах, которые мне интересны и которые мне приходят или сами, или… Вот в Мадриде, например, заказал себе год назад у очень известного мастера галисийскую гайту. И он через год, как женщина вынашивает ребенка, сделал мне инструмент. И звучание сумасшедшее. Осталось только играть на ней и все.

- Наверное, у вас такая коллекция собирается…

С.К.: Ну да, какая-то есть. Но ее нельзя назвать коллекцией. Я же не собиратель орденов или шашек. У меня конкретная стоит задача: мне нужен какой-то звук, я внутри его слышу и сочетание разных звуков ищу. А по поводу инструментов… Некоторые инструменты приходят сами, вот например китайский инструмент: кружочек такой, и он звучит как ирландская волынка, очень тихо. Это хулусе. Он мне вообще достался не то что бы загадочным способом… Я был на гастролях давно-давно, больше 10 лет назад. Это была сборная солянка на гастролях в Японии и называлась она очень пафосно, то ли «Звезды Москвы», то ли еще как-то, и каким-то образом затесался туда я. Приехали мы, играли, играли, и там одному администратору очень понравилось, и он говорит: «Слушай, мне очень понравилось, я хочу тебе сделать подарок. Я хочу тебя отвести к мастеру, который делает сякухати». Это японская флейта. А звук у нее бесподобный, но я знаю сколько они стоят. Они стоят бешеные деньги. Они стоят ну как новая Хонда или новый Мицубиси. И я думаю: как же этого избежать, потому что это здорово, но все равно такая сумма и ты обязан человеку становишься. И я говорю: «Ну ладно, пойдем кофе попьем», а он говорит: «Я тебе один подарок хочу сделать. Это мне подарил великий китайский мастер». И дает мне хулусе. У него звук бесподобный – я просто угорел! И я периодически его использую. Но к нему, конечно, нужно бережно относится. У него какая-то своя жизнь: он хочет – играет, не хочет – не играет. Я не имею в виду в плане того, что вылетают из него ноты или нет, а в том, что я хочу его использовать в какой-то вещи, а он не лежит здесь. А в какой-то вещи он раскрывается полностью, как солнышко. Какие-то инструменты заказываю и покупаю, какие-то инструменты дарили. Но в любом случае об этих инструментах я знаю ну если не все, то достаточно много.

- Почему так случилось, что Вы редко выступаете с Иваном Смирновым?

С.К.: Ну во-первых, каждый музыкант хочет реализовываться сам, потому что группа – это помимо того, что надо дать пространство для каждого из членов группы, это еще и ответственность за музыкантов, с которыми ты играешь, поэтому вот так сложилось. К тому же сейчас время такое… то есть с Мишкой-то мы постоянно вместе проекты какие-то делаем: «Art Ceilidh», потом вот сейчас закончили пластинку делать, вот она скоро должна выйти, поскольку уже сведена. Ее делал такой замечательный звукорежиссер Сережа Большаков. Осталось только сделать мастер и она готова к выходу, только деньги найти надо, вот и все. И вот еще сейчас я заканчиваю свою сольную пластинку. Осталось только сделать мастер и пару вещей еще досвести.

- Придумали уже название для альбома?

С.К.: Да. Он будет называться «Кровь с молоком». Там будет… кровь и молоко как две составляющие жизни.

- Там тот же стиль, та же манера игры?

С.К.: Нет. Там куча всего. Во-первых, там задействованы музыканты очень интересные: Трей Ган, Дмитрий Четвергов, Михаил Смирнов, Анжела Манукян, Таисия Краснопевцева и другие. Для меня это естественно интересный альбом, определенный шаг, потому что, играя с кем-то, я все равно входил в то пространство музыкальное, которое мне не давалось. То есть я пловец. Мне говорят: «Средиземное море», и я туда прыгаю. А тут я это море копаю сам.